ТЕМА:

Странно, конечно. Но всю жизнь меня преследует один сюжет - этот длинный мост и река туманного сонного утра и слова песни
"А степная трава пахнет горечью,
Молодые ветра зелены.
Просыпаемся мы - и грохочет над полночью
То ли гроза, то ли эхо прошедшей войны."....
Почему именно эта песня? Не знаю. Просто созвучно. Просто так. Наша с отцом лодка "Одетта" медленно ползет по туманной реке, слева мы оставляем клокочущую суводь бузанских теснин, впереди - силуэты старой Астрахани, на дворе 1973-ий год, а в кармане - советское детство. Все это было сорок лет назад, а до сих пор отзывается в памяти...

Старые отцовские фотографии, как это было раньше...

Вы не поверите, но самый-самый яркий запах детства для меня - это запах бензина. Дело в том, что наша область славится своими рыбалками и рыбаками и все мои родственники, а особенно отец были заядлыми рыбаками. Отец мотал меня на своих лодках и подвесных моторах по всей дельте Волге начиная с 5 лет и поэтому запах бензина от подвесных "Москва-25", а позже от "Вихря-30М" сопровождал меня всюду. Чтобы ярче представить романтику этих рыбалок, я написал следующий рассказ...

Великий кормчий

Из воспоминаний о рыбалках с отцом во второй половине 70-х…

- Алеееешкааааа!...
Тяжелая волна падает на косу и разбивается на тысячи разноцветных брызг. На песчаной косе - маленький мальчик. Сквозь шум ветра он слышит крики отца, но не торопится плыть назад. Он с таким трудом проделал путь от лодки до берега на резиновой надувной камере, чтобы оказаться на косе, что покидать ее уже не хочется.
На главном русле неспокойно - ветер как разгулялся с обеда, так и не думает успокаиваться. Он с яростью нападает на все, что оказывается у него на пути - на зеленую реку, на песчаную косу, на жидкие кусты, населяющие одинокий горб небольшого острова и на отцовскую лодку, прыгающую сейчас на волнах.
- Алеееешкааааа!...
А в реку прячется вечернее солнце, заполнившее густым желтым светом весь мир, каждую щель, каждую ложбину. Но из-за кустов, из ям и впадин к вечеру уже выползают тени, радуясь приходу ночи. Мальчик берет камеру и медленно входит в бурную воду.
Отец машет с лодки рукой, зовет. Лодка никуда не денется - она привязана толстым канатом к двум якорям, зацепившимся за дно. А вот мальчика начинает сносить течением. В августе течение слабое, но северный ветер, тащущий за собой волны, помогает течению отбросить мальчика как можно дальше от лодки. Но мальчик хитрее, он заранее прошел по косе на север, чтобы его снесло прямо к лодке. Мальчик держится за круг, отталкиваясь ногами. Он доплывает до лодки, основательно устав, зацепившись за кнехт он влезает в лодку.
- Смотри! - говорит отец и кивает за борт лодки. Мальчик заглядывает туда. Отец тащит за толстый капроновый шнур и на поверхности появляется черная голова речного чудовища с маленькими глазками... В рыбине нет и десяти килограмм, но для мальчика это - целый кит.
- Сом! - восторженно выдыхает мальчик, - Как ты его поймал, папа?
- Пришлось немного повозиться, но он сильно и не сопротивлялся - говорит отец, - Он взял на носовую удочку, на крупного малька. Считай, что нам повезло, с таким ветром улов будет не ахти...
Вдоль левого борта лодки торчат десять сторожков с колокольчиками. К сторожкам привязаны толстые лески судачьих удочек. Лодка качается на волнах и сторожки синхронно "кланяются" реке. Иногда звякают колокольчики. Вечером, когда светло, судак берет не очень охотно, он активно начинает охотиться на мелкую рыбешку к началу ночи. Поэтому вся рыбалка превращается для лешкиного отца в бессонную ночь и ожидание долгожданной поклевки. Всю ночь звенят колокольчики, отец мечется по лодке, выбирая леску, снимая судаков и насаживая новую наживку.
Они ужинают "Завтраком туриста", а отец налаживает "летучую мышь". Еще накануне Алешка бегал в керосиновую лавку на Татар-базар и притащил домой трехлитровый бидон топлива для "мыши".
- Проклятая болтанка, черт, - бормочет отец, - могут и налететь в темноте...
Мальчик испуганно замирает. Он смотрит на керосиновый фонарь, как на единственного заступника от тьмы ночи.
- А если погаснет? - спрашивает Алешка.
- Я фитиль побольше выкручу, - успокаивает отец, - чуть больше коптить будет, но не должен погаснуть.
Когда наступает ночь, болтанка еще продолжается. Мальчику становится страшно. Лодку сильно раскачивает. Мальчик уже привык к качке, он переболел морской болезнью еще в пять лет, он боится, что вот они сейчас с отцом посреди огромной реки на утлом суденышке, которое в любой момент могут потопить тяжелые черные танкера
"Волго-Дон" или самоходные баржи, груженые песком. И вся их жизнь теперь зависит только от маленького фитиля, горящего в стеклянной колбе.
- Ты не волнуйся, - говорит отец, угадывая мысли мальчика, - я за бакен не выходил, за бакен крупным судам запрещено заходить.
Большая белая пирамидка левобережного бакена раскачивается от лодки неподалеку.
- А его не сорвет?
- У него якорь здоровенный. Их редко срывает. Ты спать не собираешься?
Мальчик зевает. Вечернее купание отнимает у него много сил. Отец разбирает постель - кладет на сланцы днища лодки кошму, старый красный тюфяк, подушки.
- Давай-ка укладывайся... а я еще посижу...
Ветер гонит по реке тяжелые волны, волны раскачивают лодку... И наступает ночь. Ночь падает на реку плотным черным одеялом, ночь прячет мир со всеми его городами, степными просторами и реками. Остается гореть только фонарь на лодке, да мигающий бакен, да несколько огоньков, оставшихся от поселка Красные Баррикады на том берегу. Отец остается караулить судаков, а Алешка проваливается в глубокий сон, убаюканный волнами.
Ночью он неожиданно просыпается. Открыв глаза, он прислушивается. Лодка окружена тишиной и темнотой. Ветра нет, "летучая мышь" не горит, а рядом с мальчиком спокойно спит отец. Мальчик встает и пробирается на корму, держась за невидимый борт. Он теперь совершенно один в мире. Мальчик смотрит на небо и не угадывает знакомых созвездий - все небо сплошь заполнено звездами. Купол звездного небосвода отражается в черном зеркале спящей реки, и Алешке кажется, что он в космосе. Подобно далекому сателлиту, лодка летит среди звезд. А лодка - и не лодка вовсе, а огромный парусный корабль под названием Арго, а сам Алешка - Великий Кормчий. Он наваливается на тяжелое рулевое весло и направляет свой корабль в звездные теснины, навстречу приключениям и опасности. Все дальше и дальше в мир древних героев и легенд, навсегда ушедших в ночь к звездам.
Великий Кормчий опытен и мудр. Он прокладывает курс корабля по маякам, гореть которым еще миллионы лет, он умело обходит черные суводи и провалы, полные космических чудовищ. Его команда послушна и вынослива. Его паруса полны космических ветров, рожденных еще на заре Вселенной. Но тут звенит колокольчик и Великий Кормчий возвращается на землю. Просыпается отец...
- Алешка? - испуганно говорит он.
- Клюет, папа, - отвечает Алешка.
- Слышу... Ты давно проснулся? Черт, фонарь погас!
Отец чиркает спичкой и зажигает язычок фитиля. Во мраке ночи вспыхивает огонь, освещая лодку. Отец лезет на корму и выбирает очередную рыбину.
- А ветер-то тютю! - говорит мальчик.
- Ты спи, Алешка, время-то три часа ночи, до рассвета еще далеко. И аккуратнее, а то еще вывалишься за борт, лови тебя в темноте...
Алешка забирается под одеяло и моментально засыпает. И после короткой остановки он готов продолжать плавание. Он правит курс на новый маяк - гигант Бетельгейзе, иначе Альфу Ориона, главную звезду красивейшего созвездия...
Великий Кормчий привычно толкает тяжелое кормовое весло...

хорошие фото!и рассказ! молодец!

Стараюсь. На старом форуме была такая же тема, но форум ухнул и тема тоже. Поэтому постараюсь продублировать.

Да уж в традициях старой Астрахани годов 70 примерно Интересно было почитать)

Блин... Ну когда нормально пишешь, то человек как человек. Даже общаться хочется...

Как это все знакомо. Правда у меня было в 80-х. Вернуть бы те счастливые времена(((

Мегатигр пишет: Как это все знакомо. Правда у меня было в 80-х. Вернуть бы те счастливые времена(((

Не, не вернуть....(((( А ведь тогда и водка была слаще и бабы моложе...))))))
Я первый раз за румпель сел в 10 лет, на Карасане, в 74.... и ночью тайком из палатки к удочкам, проверить, сидит сом......

Каких рыб ловили москвичи?


Москвичи, представители славянских племен, населявших территорию Русской равнины, с древнейших времен были весьма искусными рыболовами. Свидетельство тому – разнообразные предметы рыболовного инвентаря, встречающиеся при археологических раскопках в слоях 13-17 вв.

В центре столицы на территории Зарядья, непосредственно выходящего к Москва-реке, в те времена жили ремесленники и торговые люди, одним из подсобных занятий которых являлся рыбный промысел. При раскопках здесь обнаружены деревянные и сплетенные в виде колец берестяные поплавки от удочек и сетей, множество каменных и керамических грузил от сетей и неводов, металлические блесны и крючки. Огромный интерес представляли найденные здесь же кости рыб. Хорошая сохранность их позволила определить, к каким видам они принадлежали, и даже реконструировать размеры отдельных особей. Оказалось, что в уловах преобладали щуки длиной до 95 см, лещи – 47 см, голавли – 36 см, судаки – 84 см, стерляди – 75 см. Весьма внушительных размеров достигали сомы (до 210 см), осетры (180 см), севрюги (170 см) и белуги (300 см).

При дальнейших раскопках в центре Москвы попадались кости и других рыб: каспийского лосося, тайменя, сазана, окуня, ерша, плотвы и линя. Этих рыб наши предки вылавливали как в самой Москва-реке, так и других реках Подмосковья – Клязьме и Оке. О былом изобилии рыбы в этих реках есть упоминания в письменных источниках. Иностранцев, посещавших Россию в прошлые столетия, всегда приводили в восторг рыбные богатства рек Московии. Один из них, Сигизмунд фон Герберштейн, немецкий дипломат при дворе великого князя Василия III (1517 и 1526 гг.), с восхищением писал об Оке: «Эта река особенно знаменита обилием рыбы… она имеет некоторых особенных рыб, которые на их языке (русском. – примечание авторов) носят следующие названия: белуга – удивительной величины, без плавников, с огромной головой и пастью; стерлядь, севрюга, осетр… и белорыбица, то есть белая рыбка самого отменного вкуса». Все эти рыбы в те далекие времена могли заходить из Оки в Москва-реку. Осетра, например, изредка ловили даже в самом центре столицы у Каменного моста в середине 18 в., о чем упоминал Карл Рулье. По свидетельству его же, в середине прошлого столетия здесь попадалась и крупная проходная каспийская минога, поднимавшаяся из Каспия высоко вверх по Волге и заходившая на нерест в Оку и Москва-реку. Ловился в Москва-реке, а также в Клязьме и Оке, великолепный каспийский лосось. Об этом сообщал антиохийский патриарх Макарий, посетивший Россию в 17 в.: «Река Москва течет с запада к востоку и изобилует разных пород рыбой; одна порода бывает всегда с брюхом, полным вкусными мешочками красной икры».

Отменная же по своим вкусовым качествам белорыбица изредка единичными экземплярами попадалась в низовьях Москва-реки даже в начале прошлого столетия. Наш знаменитый земляк, непревзойденный знаток повадок и жизни пресноводных рыб Л.П.Сабанеев, оставил нам замечательный труд – книгу «Рыбы России». Читая ее, мы можем представить, сколько рыбы водилось в Москва-реке в прошлом веке только в пределах столицы. Сам автор этой замечательной книги с мая по ноябрь 1889 г. добыл удочкой в Москва-реке на участке от Воробьевых гор до Каменного моста около 26 пудов (более 4 центнеров) подуста. Заядлые столичные рыболовы в те времена в черте города вылавливали удочками за год до 400 пудов (около 6 тонн) одного лишь язя, а кроме того много другой москворецкой рыбы: голавля, плотвы, ельца, налима и др. Ельца, встречавшегося в Москва-реке в изобилии, добывали столь много, что он шел на продажу в копченом виде под названием «московская ряпушка» и пользовался большим спросом у покупателей. Немало рыбы ловилось и в притоках Москва-реки – Сходне, Химке, Яузе, Сетуни, Пахре и др., а также в многочисленных прудах столицы и ее окрестностях. Особенно знаменитыми по обилию и разнообразию рыбы были тогда Царицынские пруды, где водились крупные щуки, сомы, судаки, окуни, лещи, лини, язи, голавли, караси и прочая рыба. Немало рыбы обитало также в прудах Ново-Девичьего монастыря, а также в Черкизовском, Хапиловском, Измайловском, Перовском, Кусковском, Люблинском, Никольском, Химкинском, Ховринском и других прудах Москвы и ближнего Подмосковья. Приходится только позавидовать древним рыболовам.